Чукотка
После одной промозглой вахты, сдобренной лишь великолепным полярным сиянием, я успел до подъема сбегать на Чукотку. Она начиналась за последним штабелем бочек. Болотистая низина с милю шириной не казалась препятствием - так манили горы. Но благоразумие взяло верх, сегодня выход в море. Бурая равнина с ало-пастельными воспаленными пятнами была в дымке и не подавала признаков жизни. Алые пятна оказались вблизи лужицами, заросшими коренастым "пыреем", верхушка которого разрумянилась от заморозков. Сухие места были усеяны какими-то белыми бумажными рожками-макаронами, концы которых сходили на нет - в иглу. Вероятно, лишайник. Тропинки - мини-туннели - покрывали все сухие места. Вот пронесся и смылся в туннеле "джип" мышиного цвета. Я дал ему красный свет. Лемминг - серая довольно маленькая мышка с тупой мордочкой. Все тропинки (одна оказалась прямой на протяжении 10 м) сплошь засыпаны глянцевитым ржаным зерном, их помета - никаких продовольственных проблем! Но на пригорке почти целая свалка "металлолома" этих "джипов" - кладбище косточек леммингов, устроенное полярной совой. А вот и она! Лежащий невдалеке серый камень ни с того ни с сего вдруг 3 подскочил и превратился в тупоголовую птицу, неторопливо и неслышно машущую широкими крыльями.
В полдень 3 сентября "Помор" покинул гостеприимную гавань. Капитан решил идти своим ходом. Был почти зеркальный штиль, но мы надеялись найти попутный ветер. Нас провожали все рывеемцы, случившиеся здесь в этот час. Они и днями заходили к нам пощупать диковину (и восхищались: КОЧ!), помогали, чем могли. Да и капитан - не лыком шит, хоть и ходил в берестяной обичке-козырьке. Мы нагрузились целой бочкой бензина, да и лодочный мотор стал заводиться "сполоборота".
Часа два мы гребли пудовыми вальками и понятно стало: "высшая мера" - галера для преступников. На рейде капитан скостил нам "срок" - взял "разогнавшийся" "Помор" на буксир нашей лодкой с семимильным мотором. Были рады и этому ходу, наверное, особенно заметному со стороны, но не об узлах речь, а о скорости муравья с горбушкой хлеба. За два часа мы еще продвинулись на расстояние, пройденное на веслах. Именно лишь это время и выдержал капитан ледокола. Когда мы оказались на траверсе "Ерофея", он сам предложил буксир. Еще час весел, чтоб подойти к ледоколу. В море гулял ветерок. Вперед, на восток! Слева долго стоял южный город, затем появился неведомый берег. Кто-то предположил: остров Врангелям. Нет - это был снова мираж. Справа - далекие сопки, покрытые снегом, длинные низкие косы на берегу. Слева и справа вспыхивали в вечернем солнце фонтаны китов и прощальные взмахи хвостом - до свидания! Любопытные тюлени иногда совсем близко высовывали свои удивленные морды, мы подсвистывали их, и они долго не ныряли - слушали.
Морская болезнь и наука кибернетика
Было прохладно, встречный ветер - в левую скулу. Я решил лечь, чтобы проспать начинающуюся болтанку. Но сон быстро прошел - была уже не качка, а тряска, как на худой дороге или тотемской улице имени Ленина. Толчки становились все неприятнее, иногда настоящие удары. Моя койка была верхней, и, кроме всего прочего, я купался в дыму и запахах будущего ужина. Подступавшая слюна прогнозировала неприятную встречу с морской болезнью. Я пробкой вылетел на палубу и плюнул за борт переполнявшую рот слюну. Свежий ветер моментально отрезвил и привел в почти нормальное чувство, но сердце почему-то угорело стучало. Наверное, я ошибся с ветром - кажется, боцман кратко и доходчиво, но нельзя сказать, что негрубо, сделал предложение его учитывать (ветер уже бил в правую скулу). Наконец, и сердце стучать перестало, поэтому беседу со мной штурмана И. Данилова помню дословн